Ещё неделя и два выходных до весны. а уже так хочется лазить по крышам, слушать новую музыку, петь хочется! рисовать на песке,плакать от радости, показать всем свою коллекцию фантиков-вкладышей от жвачки "Love is...", отмечать на карте будущие места путешествий, раскрасить ногти во все цвета радуги, зайти в магазин и закрасить на всех ценниках последние цифры, слушать гул моря, чувствовать запах страниц новой книги, вымазать пальцы в чернилах, носить очки без стекол; хочется часы как у семьи Уизли из "Гарри Поттера", цветущих тюльпанов на окне, приятного холодка где-то под сердцем от предвкушения чего-то настоящего, залезть на чердак и пускать солнечных зайчиков, оглохнуть от треска дров в костре, порезать палец и выпустить злобу, хочется кислых яблок и спелых янтарных слив, стоять на высоком мосту и пускать бумажных корабликов, чувствовать ещё только на подходах к дому мамин ароматный ежевичный пирог...

Надо же было так далеко спрятать? Такого слоя пыли я не видела давно.. Как в фильмах – когда раскрывают книгу, а оттуда небольшой смерч из пыли. Мини-взрыв, мини-всплеск.

Совсем недавно я стала встряхивать и копошиться в своих воспоминаниях.

Удивительно. Сколько всего храниться в них! И, спустя столько лет, я раскапываю их в миллиардах ярких снимков, счастливых и печальных мгновениях своей жизни – те, которые когда-то были совсем не нужны, но отпечатались, прилипли к стенкам души и теперь стали так дороги. Моё богатство. Моё достояние.

Это, покрытое пылью и детством, воспоминание – красивое, как рисунок на тыльной стороне ладони…

Были ли вы в жаркий августовский вечер на море, когда солнце ещё не село, но знойные, расползающиеся лучи его уже окрасили затылки деревьев и прибрежную гальку; море неспокойно – легкий шторм, от ветра набегающие волны ещё сильнее торопятся и, спотыкаясь друг о друга, бегут к берегу… Вобрав в себя разноцветные солёные капли, ветер дует в загорелые лица.

На берегу сидят дети. Хрустальной росой замерли на их ресницах остатки волн. Вдоволь нанырявшись и оставив в море почти всё своё тепло, они громко дышат и убирают со лба влажные пряди. Хорошо. Обессиленные на несколько мгновений, они попадают под кисть заходящего солнца. Загар становится ярче, вспыхивает, цвет глаз наполняется карамелью.

- Знаешь, они ведь живые, эти волны!

- Это как это – живые?

- Ну, они нас слышат. Это точно, я проверял. И если их ладонью бьешь, им больно.

- Да ладно тебе! Я не верю. Я ведь столько раз камни кидала в них, это я им больно что ли делала?!

- Ну, да! Они потом больше шипеть и пены выбрасывать начинают! Не замечала? Я вот покажу тебе сейчас!

Белый камень пролетел в густом воздухе и незаметно исчез в бирюзовой пене. Солнце уже совсем село и теперь только апельсиновый горизонт отражался в кружевах волн. Девочке на мгновенье показалось будто волна зашипела. «Это что же – она злится?» - подумала девочка и пальцы её, нащупав шершавый камень, замерли, обхватив его.

- Ну, бросай ты тоже! Можешь ещё что-нибудь обидное сказать! Это тоже действует!

В поднимающуюся, подобно кобре, услышавшей звук флейты заклинателя, волну полетела горсть камней. Не слышно было как они упали в воду, было лишь понятно, что они смешались с той массой под водой, которая подобно тысячам маленьких барабанов отстукивала шум волн, смешивала гул ракушек и вытачивала из осколков стекла драгоценные морские самоцветы.

- Кыш! Уходи! Проваливай! На самый берег уж выкатила!

Мальчишка вскочил и, размахивая руками, побежал к самой кромке воды. От него отлетало множество брызг, он едва успел отдышаться после долгой возни в волнах и поэтому ещё совсем не успел обсохнуть. Солнца уже не было. Но горизонт продолжал излучать свет и брызги эти отчетливо вырисовывались на фоне августовского неба. Девочке казалось, что это не капли вовсе, а какие-то насекомые. Наступали сумерки и на смену оранжевым теплым тонам приходили все оттенки черничного, смородинового, сливового. Всё становилось зыбким, таинственным и брызги в это загадочное время суток вполне могли казаться жучками…

- Так что же получается – если волнам больно и они злятся, то и земле тоже тяжело и больно. Мы ходим по ней, и машины ездят, и поезда… Как же ей тяжело!

- Да. Ты права. Так получается. Давай тогда будем идти на цыпочках домой, мы же так легче станем. И земле будет чуточку легче.

Берег опустел. Волны шептались за спинами идущих на цыпочках ребят. Они смешно раскидывали руки и пригибались, стараясь как можно меньше боли причинить земле под их ногами.

Шепот:

- Слышишь, слышишь, мы ушли, камни перестали бросать и дразниться, оно и успокоилось… вот! Веришь теперь? Я же говорил тебе…

Море улыбалось им, и волны медленно протягивали свои махровые пальцы к берегу.

Где ты? Весёлый, красивый, надёжный,

В мягкой постели под одеялом?

В шумной компании за колодою карт?

В ярком авто, превышающем скорость?

Или в пути, чтоб увидеть закат?

Где ты? Серьёзный, добрый, небрежный,

В парке осеннем с опавшей листвой?

На корабле, рассекающем море?

Иль по дороге, ведущей домой?

Где ты? Печальный, спокойный и мудрый,

Ждёшь под дождём опоздавший трамвай?

Может ты просто в тумане предутреннем

Вылетел в Токио, встретить там май?

Где ты? Таинственный, милый, упрямый,

Ты в большом городе, на шумной улице?

В поле с подсолнухами солнечноликими?

В доме, наполненном детскими криками?

В городе северном, в странной компании,

С картой помятой в кармане пальто?

С добрыми мыслями, с совестью чистою…

Может, ты просто с друзьями в кино?

Где ты, ненайденный? Где ты, задумчивый?

Самый простой. Как дела у тебя?

Взгляд мой всё тянется в звёздную исповедь –

Может, планета всё же не та?

Удивительно апрельский февраль выдался в этом году, и как нельзя кстати в руки мне попала книга Бредбери «Вино из одуванчиков». Я много слышала о ней и давно хотела почитать, но не могла даже представить, что время, настроение, слова и мысли могут так совпасть. Читаешь строчку за строчкой, сидя на лестнице у дома, неподалёку раздаётся домашний шум: звон посуды, смех братика, так по-родному скрипит калитка и нижний ящик кухонного шкафа продолжает стучать и «капризничать» при любом прикосновении;  и при всём этом ты согрет и буквально избалован настоящим солнечным теплом, цветущими подснежниками и нежными нотками гиацинта из раскрытого окна.

Весна ещё совсем не близко. Это очередной трюк природы, но отчего я так довольна всем? В воздухе гармония, удивительное единение с мыслями, людьми, небом.

Просыпаюсь рано, это не причиняет мук теперь. С удовольствием потягиваюсь и не жду ничего нового от дня. Просто хорошо, если повторится всё вчерашнее. И чем меньше ждёшь и просишь, пытаешься удержать, тем  чаще, сильнее и ярче это повторяется.

Вечером тянет на улицу. Последние лучи сочно-оранжевые. Днём было так тепло, что кажется вечерние насыщенные лучи могут обжечь. Хорошо дома. Спокойно. То тут, то там по вечерам жгут костры. Люди не могут усидеть дома, их тянет к себе земля, начинающая впитывать солнечное тепло. Они срывают с неё всё лишнее, всё серое и пожухлое – и тогда открывается чёрное полотно, рыхлое, с шероховатостями, готовое к вышивке. Рисунок будет выполнен зелеными, розовыми, желтыми ростками - робкими, хрупкими, быстрее всего на свете растущими. Совсем скоро тут и там будут видны островки сочной зелени. Один взгляд – и тысяча причин найти новый смысл.

Всё это время мальчик Дуглас лет 10 с зелёными глазами находится рядом со мной. Он совсем недавно осознал, что он по-настоящему живой. Звёздное небо и его записки в блокноте доказывают и мне то же самое.

Выбор

Много-много раз думать о судьбе. О предопределенности, роковой случайности и просто удаче. Даже писать дипломную работу на эту тему. А что в итоге? Всё равно жаловаться на жизнь? Искать шероховатости и вспоминать ненужное, жалеть потраченное время и повторять ненавистную фразу: «А что, если бы…»

Странные мы создания. Все люди. Или только женщины, или только мужчины? Или только Козероги, или Водолеи? Удивительно многое нам дано. И столь же удивительно, что мы почти ничего из этого не ценим, не замечаем, не слышим, не успеваем. Только и делаем, что жалуемся. Или осуждаем кого-то за что-то почему-то.

Позавчера разговаривала со своими учениками. Каждый раз захожу в класс и продолжаю задавать себе один и тот же вопрос: «Я именно здесь должна сейчас находится? Мне именно это предстоит делать большую часть своей жизни?» И каждый раз отвечаю сама себе же по-разному. Радует, что почти всегда положительно отвечаю.  А когда они мне на вопрос мечтают ли они отрицательно мотают  головами, я всерьез задумываюсь - есть ли у них детство? Когда же мечтать, если не в детстве? Почему почти у каждого из них столько недетских проблем и такие грустные глаза?(

В каждой их, едва успевшей начаться жизни уже полным-полно проблем, слёз, разочарований.  Но они радуются мелочам, они способны любить и ненавидеть с одинаковой силой и почти одновременно, они способны рассмешить меня в самый грустный день и расстроить в ту же секунду, они могут шуметь и портить нервы, они умеют слушать как никто иной, они могут вдохновить и заставить разочароваться во всем. Они дети. Они почти всемогущи. И смотреть на то, как они делают выбор в жизни, и становятся на главный путь почти без помощи родителей, я больше не могу. Настало и моё время. Я тоже должна сделать выбор. Мне с ним жить.